Старинная фотография монастыря.По книге священника Иосифа Васютина, изданной в Москве в 1906 году. Успенский-Серафимовский женский монастырь села Фомовка «Для душ человеческих»
Какие «сокровища и драгоценности» в изобилии должны обретаться в монастыре. Согласно Слову Божию, это:« Любовь, мир, радость, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание.» (Гал. V, 22), а особенно - молитва. Стало быть, если в монастыре есть эти «сокровища», то он воистину богатейший в мире. Этим святые обители пленяли и теперь пленяют боголюбивый народ наш, ибо издавна мирские люди привыкли видеть в монастырях образцы святой богоугодной жизни и усердной молитвы за всех православных. Но созидание монастырей всегда было делом трудным. В древние времена была возможность беспрепятственно селиться в пустых местах, выбирать и занимать любые пространства земли.Требовалось только личное мужество, преодолеть естественный страх - в безлюдных местах остаться голодным и холодным.Теперь же, всякий клочок земли надо приобретать за деньги, требуются «труды и хождения», как выражался наш основатель, по благотворителям, с опасностью всяких скорбей и неудач. Как бы то ни было, но открытие нового монастыря является всякий раз событием, привлекающим к себе внимание многих. В пределах Харьковской губернии, при хуторе Фомовке, Купянского уезда, 7 сентября 1901 года, на радость многих православных, с подобающей торжественностью совершилось это событие — открытие новой женской обители, в честь Успения Богоматери и новопрославленного угодника Божия Серафима Саровского. По важности своей, это редкое торжество заслуживает того, чтобы в "долготу дний" осталось записанным воспоминание о нем. Предлагаем вниманию боголюбивых читателей описание торжества открытия монастыря и краткие исторические сведения о нем. Свято-Успенско-Серафимовский женский монастырь находится близ хутора Фомовки. В восьми верстах от большого села Сватово-Лучки, Купянского уезда. На левом отлогом берегу реки Красной, когда-то многоводной и рыбной. Имея около реки песчаный, сильно высыхающий от летней жары грунт, местность эта может поразить своею бедностью в отношении растительности. Однако говорят, что так было не всегда. Земля, где основался монастырь, принадлежала роду дворян Катрухиных, которые владели будто бы громадным участком земли (около 40 000 десятин). Разделилось имение и обеднело в прошлом (XIX) столетии. Тогда же окончили свое существование леса и сады, бывшие на территории монастырской. Во время военного населения здесь была дешевая продажа водки, что придавало местности своеобразную живость, любители «веселия пити» стекались сюда в изобилии. Здание водочного каравана в полуразрушенном виде и теперь служит памятником былых дней. Бывший помещичий хутор Фомовка основан каким-то Фомою Катрухиным, служившим урядником у князя Краснокутского. Князь за верную службу отвел своему слуге громадный участок земли. Впоследствии населился хутор Фомовка, составившийся из беглых помещичьих крестьян. В этой местности, как гласит предание, проделывались разные темные «делишки». Злоба, убийства, разврат находили себе здесь место нередко. И вдруг глаза окрестных жителей видят здесь устроение совершенно другого рода. Слово «монастырь» произносилось, по началу, как нечто несбыточное. Однако, на то была воля Божия. Еще задолго до открытия монастыря один благочестивый обыватель хутора Фомовки Семен Самуилович Дудников видел в видении храм и обиталище при нем, именно на месте теперешнего монастыря. Сам он дожил до исполнения своего пророческого видения и считал себя счастливым, если входил в ворота обители, а проходя мимо гроба основателя — отца Тимофея, он всегда с великим усердием клал несколько поклонов. Обстоятельство это заставляет думать, что открытие монастыря, хотя шло естественным порядком, но определением Божиим предрешено уже было давно. И дай Бог, чтобы иноческие молитвы послужили к очищению места сего от «прилогов диавольских». Основателями обители были, протоиерей села Кармазиновки Тимофей Матвеевич Раздабаров и жена его Матрона Ефимовна. Отец Тимофей, родившийся в мае 1831 года, происходит из православной крестьянской семьи села Благодатного, Рыльского уезда, Курской губернии. Родители отдали его двенадцатилетнего мальчика учиться грамоте к старообрядцу того же села. Старообрядец, совративши его в раскол, взял его потом в Москву для дальнейшего «научения». В Москве мальчику пришлось встретиться с отцом Павлом (Прусским). Отец Павел увидел в Раздабарове человека способного и даровитого, увез его с собою в Пруссию, где и давал ему подготовку в целях выработки из него миссионера старообрядчества. Но удивительно, что для успеха проповеди, или точнее для «безсоблазнства» в служении среди мирских людей, отец Павел, хотя сам был искренний монах, считает нужным женить Тимофея Матвеевича. Дело это он поручает своему московскому знакомому Ивану Дмитриевичу Соловьеву, который и устроил брак будущего миссионера с девицею Матроной Ефимовной Немцовой. Матрона Ефимовна - дочь фабриканта, московского мещанина, родилась в марте 1831 года вблизи Воскресенского (Новый-Иерусалим) монастыря. Отец и мать ее были раскольники и принадлежали к «толку Безбрачных». Шести лет Матрона Ефимовна отдана была для «научения грамоте» на Преображенском кладбище (в Москве), в богадельню, к старице Евдокии Степановне, и здесь именно положено начало ее душевного расположения к молитвенным занятиям. Тринадцати лет она оставила богадельню. Проживая затем в доме отца своего, она часто подвергалась оскорблениям со стороны мачехи и просила отца отпустить ее в монастырь. Отец говорил ей на это: «...куда я тебя отпущу, если наши монастыри везде разгоняют? Молись, чтобы Бог указал тебе монастырь «неразгонный»». Он предложил дочери перейти к «брачным», чтобы девство, о сохранении которого она мечтала, могла она считать свободною добродетелью, так как у безбрачных другое состояние кроме девства не признавалось. В этом направлении невольную помощь оказал и сам наставник «безбрачных». Когда «на духу» Матрона Ефимовна поведала ему свое сомнение относительно правоты «безбрачников» и спросила решительно: «Как быть, если кто не вынесет напора страстей?», то старообрядческий духовник сказал ей: «Явный грех будет судиться явно, а тайный — и судиться тайно,теперь брака не должно быть!». Матрона Ефимовна заметила на это, что тайный грех ведь может сделаться явным. У «духовника» был готов ответ и на это: "Глупые только допускают это» — сказал он, —«Умные люди давно знают средство против этого». Такой совет чрезвычайно смутил целомудренную девицу и она решила навсегда бросить это безнравственное учение, «здраво разсудивши», что средство старообрядческого безбрачного «духовника» направлено к уничтожению рода человеческого. Приходит жених и по наставлению свата он первый вечер только и говорит, что о монашестве. В другое посещение Матроне Ефимовне уже предложен был брак с непременным условием сохранения девства и поступления в монастырь. Этим и убедили ее согласиться на брак. Молодожены поселились в доме отца в Москве, собираясь разойтись по монастырям. Однако к концу года у них уже был сын Дмитрий. Стирая однажды детское белье около колодца, молодая мать простудилась и заболела. Обстоятельство это принято было, как наказание Божие за неисполнение обещания. Поэтому больную, хоть она и не сознавала ничего, поспешили (старообрядцы) постричь в монахини и назвали Меланьей. Тот же час по выздоровлении больной, супруги поспешили исполнить свое намерение, раздавши имущество бедным, они ушли по монастырям. Тимофей Матвеевич пострижен был в монастыре отца Павла (в Пруссии) с именем Петра, а новопостриженная Меланья поступила в ближайший тамошний женский старообрядческий монастырь. Когда отец Павел присоединился (1867 г.) к православной церкви, его примеру немедленно последовал и Тимофей Матвеевич. Но Матрону Ефимовну, хотя тоже присоединившуюся, пришлось уже особым образом убеждать восстановить прерванный брак. Как отец Павел, так и другие указывали ей на то, что в древние времена принимавшие христианство - брака языческого не прекращали. Таким образом, присоединение к церкви послужило для них с мужем новым началом совместной жизни. Выход отца Павла из раскола вместе с тем побудил и «кармазиновцев» старообрядцев более внимательно взвесить свое религиозное состояние. Об отце Павле «кармазиновцы» узнали от своих односельчан Антония Васютина и Ивана Скрыпкина. Желая научиться чтению и пению богослужебному, эти лица прибыли в Москву, но затем при содействии Т. М. Раздабарова отправились в Пруссию, в монастырь отца Павла, где прожили около двух лет.«Кармазиновцы», услыхав, что отец Павел присоединился, сначала были поражены поступком «столпа» , а затем решили написать ему письмо, прося сообщить им те мотивы, которыми он руководился в своем необычайном поступке, при этом они просили прислать к ним кого-либо для подробного объяснения и наставления. В ответ на это письмо отец Павел прислал в Кармазиновку свою первую печатную беседу со старообрядцами и книгу Озерского «Выписки из старопечатных книг». К этим книгам «кармазиновцы» отнеслись с должным вниманием, и среди них возникло движение к Святой Церкви. По совету своего бывшего приходского священника отца Стефана Краснопольского старообрядцы заявили в местную консисторию о своем желании присоединиться. Консистория выслала им из Харькова единоверческого священника отца Андрея Румянцева, который и совершил в Кармазиновке обряд присоединения. Единовеpие приняли «кармазиновцы» по совету миссионера отца Максима Лобновского. В это время прибыл туда Т. М. Раздабаров. Раньше он не знал Кармазиновки, но когда отец Павел получил от «кармазиновцев» просьбу прислать к ним кого-либо, то по брошенному жребию он послал Т. М. Раздабарова. В виду возможной вражды со стороны упорствующих старообрядцев, Раздабаров должен был скрывать поначалу прямую цель своей поездки, он написал знакомым своим «кармазиновцам» (Скрыпкину и Васютину), можно ли там заняться сельским хозяйством, получивши утвердительный ответ, вместе с женою направился туда. Вновь присоединившимся «кармазиновцам» нужен был священник. И вот по рекомендации Скрыпкина и Васютина, а особенно по влиянию Якова Харитоновича Васютина, Тимофей Матвеевич получил от них ответ об общем их согласии быть ему у них священником. 25 марта 1871 года он посвятился и с этого времени открывается его деятельность на пользу Святой Церкви. Отец Тимофей предпринял в Кармазиновке постройку каменного трех престольного храма. Для сбора пожертвований он брал отпуск в Москву и Петербург и в течение десяти лет вошел в обширное знакомство с жителями обеих наших столиц, но Петербург был дня него действительно "золотым дном". Кроме того отец Тимофей старался привлечь в церковь и остальных старообрядцев в чем имел успех. Миссионерская его деятельность вышла за пределы собственного прихода, простерлась на слободу Ново-Краснянскую, где он построил деревянную церковь — Александро-Невскую, и этим положил начало единоверческому приходу. Во время построения указанных храмов явилась у отца Тимофея мысль устроить и женский монастырь. Знакомство его со многими благотворителями давало надежду, что это дело можно так же благополучно совершить. Но что побудило отца Тимофея к такому решению? Как кажется, здесь действовала целая совокупность причин. Первая из них — это любовь к высокой иноческой жизни, которая (любовь) ярче всего выступает у людей, сознающих свои недостатки, хотя сами они в своей жизни не могут провести того, что так чтит душа их, однако такие люди стараются хоть другим дать возможность достигать совершенства. От юности отец Тимофей был религиозным человеком, душа его тяготела к древнему «истовому» благочестию, но в жизни своей он не пошел по пути иноческому. И задумал он устроить спасительное «виталище» другим. Другая причина была та, что отец Тимофей захотел дать простор иноческим стремлениям своей супруги. Матушка отца Тимофея не ослабевала в склонности к монашеству и несколько раз просила отпустить ее в монастырь. В одно время она и достигла своего, была отпущена в Екатеринославльский монастырь, но по независящим от нее обстоятельствам принуждена была возвратиться домой. Отец Тимофей говорил бывало так: «Всякий назвал бы меня глупым, если бы я, имея возможность устроить свой монастырь, матушку свою отпустил бы в чужой». Далее миссионерский опыт давал отцу Тимофею немало поводов мечтать об устройстве особого просветительского учреждения. И в Кармазиновке и в Краснянке отец Тимофей одинаково замечал, что тормозом в деле обращения старообрядцев были женщины, фанатичность их приносила ему большие неприятности. Поэтому отец Тимофей невольно мечтал «пролить луч света» в женскую среду раскола. Его воображению рисовалась такая обитель, где бы дети единоверцев и старообрядцев могли получать необходимые религиозные познания и затем, оставляя обитель, несли бы просвещение в темную среду раскола. Указанный мотив давал отцу Тимофею возможность пред начальством и обществом формулировать необходимость устройства обители, ведь они не могли не сочувствовать благим стремлениям отца Тимофея «просветить ближнего». Мысль о монастыре зрела в душе отца Тимофея не один год и наконец, настойчиво стала «проситься» к осуществлению. При своих отъездах в Петербург и Москву, отец Тимофей нередко бывал у преосвященного Амвросия. Владыка знал дела его, и его матушку. В 1887 году при обозрении епархии владыка изволил заехать в Кармазиновку, где зашел в дом отца Тимофея. Матушке подносившей хлеб, он сказал: "Желаю тебе, мать, хороших детей!" Эти слова владыки показались супругам необычайными, каких детей желает святитель, если они (в виду болезни жены) не могли иметь их? Вскоре Раздабаров был у преосвященного. Вспоминая свою поездку в Кармазиновку, владыка сказал ему: "А матушка у тебя хорошая!" – "Да вот вы, святой владыка, своим словом ее очень обеспокоили",— ответил он. "А что я ей сказал?" "Вы, святой владыка пожелали ей детей. Детей у нас было восемь душ и Богу угодно было отнять их у нас, а о других мы теперь не можем и думать". Тогда Владыка, догадавшись о намерениях отца Тимофея, прямо спросил его: "Что же ей надо: приют или богадельню?" — и велел подать ему "на бумаге". С этого и началось дело об открытии приюта для девочек, детей старообрядцев и единоверцев слободы Кармазиновки и Краснянки. Для обеспечения приюта владыка предложил отцу Тимофею купить необходимое количество земли. После этого отец Тимофей стал открыто говорить, что он хочет устроить монастырь. Стал присматриваться, где купить землю. Впрочем, первоначальные его намерения были таковы, чтобы приют открыть в своем доме, на своей усадьбе. А монастырь основать около выстроенной им церкви в Кармазиновке, или же в лесу на горе, представлявшей собою весьма живописное место. Но все случилось иначе. Приобретение клочка земли ставило дело так, что приют будет открыт там, где будет куплена земля. При покупке земли великую услугу отцу Тимофею оказал петербургский житель Константин Ильич Дрябин, давший взаймы 6 000 рублей. Этих денег на первых порах оказалось достаточно. При посредстве и по указанию своего благочинного отца Михаила Чернявского, необходимая для приюта земля (120 десятин), была куплена у дворянина Михаила Александровича Катрухина. Последний сильно «задолжался», так что земля его назначена была к торгам в особом отделе Дворянского банка. Между прочим, под залог земли Катрухин брал у отца Михаила Чернявского 5 000 р., которых уже не мог отдать. Отец Михаил сообщил отцу Тимофею, что у Катрухина можно купить землю и что если он купит, то благочинный подождет ему долг. Отец Тимофей согласился. Купчая на эту землю привезена была отцом Тимофеем в Кармазиновку, как подарок ко дню именин матушки — 27 марта 1891 года. Триста десятин купленной земли были «Высочайше» прикреплены за «кармазиновскою» церковью с тем, чтобы был открыт просимый приют. А так как остальные 120 десятин по распоряжению отца Тимофея поступали на обеспечение причта, то здесь по разрешению открытия приюта, также разрешили устроить и церковь, определив к ней священника. Деревянная церковь перевезена была из Кармазиновки, будучи построена иждивением отца Тимофея в первые годы его служения, он был и первым священником приютской церкви, которая освящена была в честь Успения Богоматери 27 августа 1896 года. Престол в честь Успения избран был по особому случаю, который считаем нужным рассказать. В г.Славянске отец Тимофей останавливался в доме Матрены Яковлевны Эструбинской. Здесь проживала раба божия Пелагия, сделавшая значительный вклад в монастырь "Святой Горы". Архимандрит этого монастыря Герман благословил ее древней иконой Успения Божией Матери. Однажды отец Тимофей в беседе с этой благочестивой женщиной сообщил ей, что он хочет устроить монастырь и недавно уже купил землю для этого. Известие это вызвало восторг у собеседницы, и она в порыве благочестивого чувства встала из-за стола, сняла образ, и сказала: "И я вас благословляю этим образом". Отец Тимофей, как говорят очевидцы, стал на колени и со слезами принял этот образ, обещая посвятить обитель в честь Успения Божией Матери, что и выполнил. Кроме 120 десятин, впоследствии прикуплено было еще 400 десятин у детей Алексея Алексеевича Катрухина, и на горе 136 десятин. Единоверческий приют в действительности начал существовать в Кармазиновке ранее официального разрешения. Когда владыка Амвросий благословил подать прошение об открытии приюта, в доме отца Тимофея уже по приглашению матушки начали собираться девочки-подростки. Самой первой поступила Параскева Панина, которую отец Тимофей взял у ее родителей и удочерил. Приют был не организован, девочки просто собирались, чтобы под руководством матушки упражняться в чтении и пении, а затем участвовать в богослужении церковном. После воскресного дня или праздничного, они расходились по домам. Дело обучения все-таки шло понемногу вперед. Когда же была приторгована земля у Катрухина, то некоторые «приютянки» перешли туда, на «Катруховку» (в 25 верстах от Кармазиновки). Посторонние сестры начали сюда собираться только по освящении церкви, когда уже совершалось богослужение. Но в виду того, что богослужение отправлялось по единоверческому обряду, некоторые из поступавших православных уходили. Из «кармазиновских приютянок» в Фомовке осталось очень немного. Когда церковь была освящена, отец Тимофей стал просить начальство о переименовании приюта в женскую общину. Теперь уже возникал вопрос: какую общину, православную ли, или единоверческую? Со своей стороны отец Тимофей был прав, когда желал открыть единоверческую общину, ведь обитель вызвана была к жизни пожеланиями в значительной степени миссионерского характера. В тоже время ясно было всякому, что нет смысла открывать такую общину в том месте, где раскольников и близко не было. По словам матушки, решающее значение в этом вопросе принадлежало архимандриту Павлу. Он посоветовал отцу Тимофею следующее: «Если хочешь меньше спасаемых и больше трудов, открывай единоверческую общину, а если желаешь больше спасаемых и меньше трудов, открывай православную». Этот совет отца Павла, а также жестокая болезнь самого отца Тимофея, длившаяся уже несколько лет и не дававшая надежды на выздоровление и продолжение миссионерских трудов; и при этом личное желание матушки, видевшей во всем этом деле только подготовительные к открытию монастыря события,- все это побудило отца Тимофея просить об открытии православной женской общины. В прошении было высказано и то, что община открывается в память царствования Императора Александра III. Получивши твердую уверенность, что это ходатайство будет удовлетворено, отец Тимофей озаботился поиском таких людей, которые бы покровительствовали новой общине и сообщили бы ей уже в самом начале облик монашеский. В этих видах он направился в Серафимо-Понетаевский монастырь Нижегородской губернии. Там были видные благодетели, Сергий Петрович Петров и Сергий Дмитриевич Кузьмичев, которые при добром внимании к новой общине могли бы сразу «поставить ее на ноги». Да кроме того, Понетаевский монастырь под покровом новоявленной в ней иконы Знамения Божией Материи, успел созреть в чудную обитель, восхищавшую посетителя как с внешней, так и с внутренней стороны. Игуменья этого монастыря Нектария отпустила двух рясофорных монахинь, Александру Николаеву и Елену Дмитриевскую, которые должны были насадить иночество в юной обители. Господь не судил отцу Тимофею торжествовать открытие своей «фомовской» Успенской женской общины. Это совершилось после его смерти (†13 июня 1897 г.), а именно 7 октября 1897 г. Торжество открытия общины совершил местный благочинный протоиерей Михаил Чернявский, через которого направлялись все дела об устройстве обители. Начальницей общины утверждена была матушка Матрона Ефимовна, а в должности казначеи и благочинной — упомянутые «понетаевские» монахини. Первым священником общины определен был 25 августа того же года, окончивший семинарию, Иосиф Васютин. По смерти отца Тимофея община лишилась своего основателя и попечителя. Однако и в новых руках дело устроения обители пошло очень успешно. Начальница трудилась не покладая рук. Естественная поначалу робость, исчезла впоследствии, с приобретением опыта, казавшееся трудным дело устроения обители, как будто само укладывалось в свои рамки. С первых же дней своего существования община привлекла к себе многих желающих иноческой жизни. Одни приняты без всяких средств, а другие оказались в состоянии своими средствами помочь устроению общины. Ко времени открытия монастыря, сестер было более 200 душ. Недостаток помещения удерживал начальствующих от принятия в число сестер многих приходящих. Община просуществовала всего семь лет. Годы эти заслуживают внимания. Главные усилия в это время направлены были на созидание жилых помещений. Вначале община имела деревянную церковь (9х12 ар.), на север от нее, перенесенный из Кармазиновки домик отца Тимофея (15х10 ар.) и здесь же старый помещичий дом (16х10 ар.) с надворными постройками. На юго-восток отсюда было еще два дома (18х13 и 17х8 ар.), из которых в одном поместили священника, а в другом временно поместились начальница, казначея и другие. Этих зданий, конечно, было совершенно недостаточно. За 7 лет производились постройки в следующем порядке: 1) меловой трапезный корпус (заложен 23 апр. 1898 г.); 2) водяная мельница; 3) вторая половина (западная) церкви; 4) двухэтажный дом; 5) корпус для певчих; 6) дом для гостиницы; 7) дом для священника; 8) просфорня ( совместно с кирпичным сараем для угля); 9) деревянная ограда вокруг обители (400 саж.); 10) дом, в котором поместились игуменья, казначея и др. Но кроме всего этого начата постройка величественного каменного храма. Нужда в нем почувствовалась с самого начала существования общины. Деревянная церковка могла тогда вместить не более 100 душ, а когда ее расширили, то 400 душ. Между тем, часто в праздники, церковь переполнялась до того, что свечи не могли гореть. Начальница просила владыку о новом расширении храма в стороны. Высокопреосвященный не посоветовал ей затрачивать на это деньги, а предложил строить новый вместительный каменный храм. Присутствовавшему там же архитектору Владимиру Христофоровичу Немкину он предложил изготовить подходящий и недорогой план. На постройку храма преосвященный Амвросий обещал дать 4 «сборных» книги. Так как в общине запасных средств не было никаких, то и разрешение к постройке храма затянулось. Но когда в 1901 году выработано было 100 000 кирпича, тогда только община получила разрешение. За четыре дня до своей смерти (†3 сентября 1901 г.), преосвященный Амвросий подписал разрешение на постройку нашего храма. Дело пошло быстро. Подрядчик М. Шестаков обещал в начале затратить из своих денег 10 000 руб., а всю постройку по смете он взялся сделать за 73 000 руб. Постройка началась весной 1902 года, когда архимандрит Вассиан освятил место. Обряд закладки храма совершен был только 18 августа, того же года, местным благочинным протоиереем Михаилом Чернявским.
Старинная фотография монастыря.