Ему дважды повезло там, далеко от родных мест. Первый раз удача показалась кощунственной – он, раненый, не попал на борт вертолета с товарищами, которых транспортировали в госпиталь. «Груз 300» сбили через несколько минут после взлета… В другой раз солдата контузило при подрыве бронетранспортера – его нашли и вынесли с поля боя. Отчаянное везение и неимоверная удача.  Казалось бы, этому жизнерадостному человеку, чудом пережившему войну, есть чем похвастать, ан нет, дома это закрытая тема. Корреспонденту ИА «Оплот-Инфо» удалось разговорить Александра Куценко накануне 23-й годовщины вывода войск из Афганистана.
Жизнь после смерти
«Погиб во время Панджшерской операции». Похоронка пришла в семью вскоре после того, как Александра Куценко отправили на войну. Убитые горем родители стали готовиться к похоронам. А 24-летняя жена Валентина, взяв двух маленьких сыновей, отправилась в Афганистан. Искать мужа. Женщина не верила, что он погиб…
- Александр Петрович, расскажите об Афганистане, как Вы уходили из дома? Знаю, что на тот момент у вас уже было двое детей…
- Виталику еще не было 3 лет, Юре едва исполнилось 10 месяцев. А мне самому - 26 лет. Тогда такая история получилась… Я не думал, что туда пойду, я служил в Псковской дивизии – в 1977 году окончил училище и попал туда по распределению. Училище Полтавское зенитно-ракетное. Мечтал в свое время летать, но летать не судилось, ну думаю, все равно буду на самолетах. По здоровью прошел, и по выпуску направили в воздушно-десантные войска. Прослужил добросовестно там неполных 4 года - командир взвода, замкомандира батареи, и шел на повышение – командиром зенитно-ракетной батареи в другую часть. Командование отправило меня в отпуск, сказали, что отгуляешь и пойдешь принимать подразделение.
Я отгулял только 2,5 недели, а тут пришла телефонограмма через военкомат - лично явиться в часть. Я поехал, думал, поторопили принимать подразделение. А начальник говорит: «Иди сфотографируйся на паспорт». Я говорю: «На какой?» - «На заграничный». – «А зачем мне заграничный?» - «Ты едешь в Афганистан». У меня челюсть так и отвисла. Конечно, уже тогда страшно было. Когда гробы приходили, мы знали, что не картошку там сажают и не деревья поливают… Это был 1981 год.
Мы с супругой собирались на следующий день ехать отдыхать в Крым, но я поехал в часть. И супруга тоже вместе со мной вернулась в часть. Я потом полдня ходил и не знал, как сказать дома, что в Афган еду. Когда сказал, вы представляете, сколько там было слез?.. А потом вызывали на собеседование в дивизию, с каждым разговаривали. Я тогда еще старшим лейтенантом был, а некоторые - в звании капитана, майора… Они говорят: «Я не хочу и не буду ехать». Им говорят: «Вас партия посылает». А майоры и капитаны вытягивали партийный билет, ложили на стол и говорили: «Если партия посылает, я с сегодняшнего дня не являюсь членом партии». А с партийным билетом, ясное дело, и погоны. И многие бросали службу, чтобы не ехать туда.
А тут смотришь - такие разговоры, когда генерал или там полковник кричит на капитана, майора в присутствии старшего лейтенанта или лейтенанта, и думаешь: «Что там мне?.. Они прослужили по 15-18 лет, а я - только 4 года. Что мне говорить?». Вот я и молчал – партия послала. Сказали «надо» – значит, вперед, без всяких разговоров.
 Потом нас еще 5 дней пытались инструктировать со всех боков в Подмосковье, в Медвежьих озерах, а потом на самолет в Ташкент, а из Ташкента - в Кабул. Из Кабула на вертолете на следующий день - в Баграм. Я попал в 345-й парашютно-десантный полк - наш отдельный гвардейский легендарный полк (прим. авт. – читай справку ИА «Оплот-Инфо»). Начинал службу еще с командиром полка Кузнецовым Юрием Владимировичем, а заканчивал с Грачевым Павлом Михайловичем, который в дальнейшем сначала стал командующим ВДВ,а затем - министром обороны России. А я его знал еще гвардий майором, заместителем командира полка, только-только пришедшим из академии для дальнейшего прохождения службы.
Знал такого Востротина, если вам фамилия что-то говорит (прим. авт. - Валерий Востротин – Герой Советского Союза, гвардии подполковник, командир отдельного 345-го гв. пдп 40-й армии Туркестанского военного округа). Тоже легендарный человек, тогда он был капитаном. Потом майором. Как-то, до «афганских» событий, говорили, что вроде бы он - бесперспективный офицер. А стал дважды героем. Выводил 345-й ОПДП в 1989 году. Мне довелось прослужить в Афгане почти 2 года без недели - с 23 июня 1981 года по 18 июня 1983 года.
- Самые яркие воспоминания о службе в Афганистане?
- Когда у меня сыновья спрашивали, не всегда хотелось рассказывать. Но, например, первые шаги в Кабуле, когда приземлился самолет. Вышли из Ил-76 – и сразу духота, дышать невозможно. Как в парилке в бане – вверху горячий воздух, а внизу холодный, и хочется глотнуть того, прохладного. А потом горы вокруг, серость. Как у нас, когда зима и снега нет, весной-то все зеленое и красивое. И тут такая картина: все серое, как на другую планету попал.
А когда в первую же ночь начали постреливать – летают пули, то там, то там взрывы, первые мысли: «Как тут выдержать полтора-два года, на которые нас сюда направили? И не сдаться, не показать своим подчиненным, что тебе не по себе?». Никто себе в этом признаваться не хотел, но внутри-то все равно кипело. Гнет такой был. Но ничего, справлялись. Куда деваться? А потом уже привычно стало, спустя первые месяцы пребывания там.
- Сколько у Вас ранений было в Афганистане?
- Одно ранение под боком до сих пор не затянулось - дырочка там, осколочное ранение. В мякоть ноги - это не страшно. И контузия была. Подрыв был, и меня контузило. Про контузию и ранение уже после нескольких лет пребывания в Союзе сказал. А так никто не знал про это. Все знали, что я болезнью Боткина болел, брюшной тиф был. Если бы еще малярия была, то весь «букет Афганистана» был бы. Но малярии, слава Богу, у меня не было.
- Первые смерти были сразу?
- Практически. Были ребята, которые со мной приехали, а через неделю их не стало. Событий таких было много: выходишь на операцию, забрала "вертушка" раненых, смотришь, а она на глазах разлетается на куски. Только вспышка - и только хламье летит. А там же полетели те, с которыми ты только что виделся, несколько минут назад. И их уже нет.
- Знаю, что вы чудом избежали как раз такой участи…
- То ранение, о котором я говорил, было в Панджшерском ущелье (прим. авт. - ущелье на севере Афганистана в 150 км к северу от Кабула). Как сейчас помню, в 19.15 в ущелье был обстрел из минометов, и я получил в грудину осколок. Никогда такого не получал и не терял сознания, а тут раз - и вроде поплыл. Очнулся, когда под нос что-то тыкали и уже укольчик сделали, а у нас были такие специальные пакеты, в которых был специальный заряженный шприц для того, чтобы обезболить. Вкололи, и я как во сне голоса слышу, глаза открываю, как в тумане. Мне говорят: «Спокойно» и несут на носилках к «вертушке». А я думаю: "Ну куда я полечу? А личный состав? Если со мной было 26 человек, что я их брошу, что ли? Как им без командира остаться?".
Короче, я не попал на «вертушку». Внаглую остался. И повезло, что я туда не сел. Вертолет не долетел. Мы не видели, что там и как, но он до нашей базы не долетел. А список тех, кто на нем был, остался, там же записан был и я. И пошло известие на Псков, где я служил и где была моя семья, ну и родителям - в Красноград.
Сначала я об этом не подумал. Но написал обычное письмо. Когда пишешь весточку домой, обычно частями сочиняешь, когда есть такая возможность. И я за несколько раз написал письмецо моей любимой Валюхе, жене моей. Писал, что я на операции, что со мной все нормально, немножко приболел, но это все пройдет. А что, писать, что осколок залетел? Зачем беспокоить, волновать понапрасну? Приболел, все нормально, все преходяще.
И получается, что вроде бы нет меня, а жена письмо получает. И эти ее сомнения…Тем более я ей писал, чтобы она приезжала в Фергану, есть возможность получить квартиру и хоть иногда видеться или получать передачи бортом, который летал периодически в Баграм, обеспечивая снабжение части.
За то, что я не выполнил приказание и не полетел с ранеными, я сначала получил, как говорится, по первое число. А потом все равно берегли меня, я ездил в бронетранспортере, мне сказали не вылезать, все время находиться внутри. Ну, было бы сказано, а делал как нужно было. Ведь задачу подразделению никто не отменял…
- С осколком так и ездили?
- Его потом наш старший лейтенант, военный врач вытащил, но долго заживало - болело, сочилось, перевязки делали.
- В госпиталь Вы тогда не попали?
- Своим ходом мы приехали в наш медицинский батальон, он рядом был. Сначала водили, потом сам ходил. Перевязывали. Да зажило, ради бога! Не страшно.
- Как же Вас жена нашла?
- Жена нашла в 340-м госпитале в городе Ташкенте. Это когда я желтухой уже болел. После того ранения около месяца прошло. Почувствовал себя плохо, начал симптомы рассказывать, а у нас пошесть эта пошла. А это, если в контакте с кем побываешь, сразу. А там же все рядом, жили же в палатках, внутри нары. И мы, и солдаты. Потом уже начали строить маленькие домики. Типа казармы были. Но это уже потом.
И когда плохо совсем стало, уже помутнение сознания было, пришел сдаваться. А мне сослуживцы говорят: «Иди, не распространяй, у тебя точно желтуха». Сдал анализы – действительно она. Дней пять еще находился в полевом батальоне, пока "вертушка" до самолета, а самолетом потом уже на Ташкент. В 340-м госпитале целые отделения инфекционные были, где кто с брюшным тифом, кто с желтухой. Но тогда повально, это конец 1981 года был - начало 1982-го, желтуха развивалась. От воды, в первую очередь, а второе - кто-то из своих захватил, а любая инфекция переходящая. Сигарету схватил, закурил с рук – и все.
- То есть после ранения и до Ташкента Вы воевали?
- У нас как получалось? Чуть-чуть отдохнем – и опять же вперед. До Кабула. Расстояние от Баграма до Кабула - километров 70-80. По воздуху быстрее. А различные населенные пункты, как, например, от Купянска до Харькова, там и поселки есть, и села есть. Такая же картина и там - то на одно село, кишлак по-ихнему, то на другое. Как и в Великую Отечественную, так и везде было: там пленного взяли, там сам кто-то настучал из этих же – у них тоже между собой было, чтобы где-то чем-то овладеть. В каждом кишлаке есть свой типа как вожак, который правит этим кишлаком. И у него свое негласное войско. И если они не дружат с соседями, они друг на друга клепают – одни пришли и сказали, что у них там склад оружия. А нам что? Получили команду, собрали подразделения - и кидают туда, чтобы окружить, забрать, а тут же начинают препятствовать. Перестрелки, все такое.
- Александр Петрович, Вы когда в госпитале лежали, не знали, что семья считает, что вы погибли?
- Я это узнал, когда приехала супруга в госпиталь в Ташкент. Я не писал в том письме, что я в госпитале, это она сама меня нашла в Ташкенте. И поехала автобусом туда.
 "Все думали, что у меня от горя разум помутился, но я-то знала, что он жив, - рассказывала потом Валентина. – А тут еще письмо получила, где дата – на два дня позже той, когда мне сообщили о смерти Саши". Почти неделю Валя Куценко с детьми тряслась в поезде до Узбекистана. Сразу с вокзала помчалась в местный военкомат, но там о муже ничего не знали. Валентине посоветовали попытать счастья в Фергане. (прим. авт. - в этом городе дислоцировался полк, который в дальнейшем был введен в ограниченный контингент в Республику Афганистан. На месте дислокации этого полка находилось ограниченное количество личного состава для организации снабжения того же полка в населенный пункт Баграм (Республика Афганистан) при помощи авиабортов из аэропорта Фергана).
"Я, когда приехала, испугалась. Огромный военный городок, но мертвый. Почти всех мужчин забрали на войну, а их жены разъехались кто куда. Пара десятков отчаянных женщин остались дожидаться вторых половинок, - вспоминала Валентина Михайловна. - Мне сразу дали квартиру, там их много пустовало. Стала обживаться и продолжала поиски. Из Ферганы два раза в неделю летали вертолеты в Баграм. С каждым я отправляла письма с просьбами дать хоть какую-то информацию о муже. Поставила на уши командира части в Фергане – он по своим каналам вел поиски".
Месяц Валентина жила надеждами в полном неведении. И в один прекрасный день она таки получила долгожданную весть: "Ваш муж в госпитале в Ташкенте"...
- И как же прошла ваша встреча?
- Когда она приехала, плакала глядя на меня – на тот момент весил 56 килограмм. Когда расставались, все 80 кг с копейками, а тут … Представляете, как она испугалась, что я так выглядел? Потом она меня забрала - выписали досрочно, и она еще там 2 дня была, пока оформляли документы на выписку, меня хотели отправить на реабилитацию в Иссык-Куль, но я отказался. Сказал, что реабилитацию лучше пройду в Фергане в домашних условиях. Убедил врачей - отпустили.
Оказалось потом, что она вспомнила, что я когда-то в письме рассказывал, что у нас привилегия есть - раз в 3-4 месяца можно было на 2-3 дня слетать в Фергану в своеобразный отпуск, если там ждут родные. И самолеты из Ферганы летали через день, то продукты, то боеприпасы подвозили в наш полк. Можно было этим бортом из Баграма слетать в Фергану, увидеть семью. Я за всю службу 3 раза всего был. Говорил ей: «Там квартир пустых много, потому что многие семьи поуезжали, потому, если приедешь, я смогу и с детворой, и с тобой видеться». Но это так поговорили просто, в письме написал. Откуда я знал, что она, например, в конце октября надумает ехать? Тем более, что она все не решалась ехать, а потом, когда узнала, что пропал, что нету, взяла двух детей под мышки, чемодан - и вперед!
- Как же она деток маленьких таких везла в неизвестность? Родителям бы оставила.
- У нас все время было так: дети всегда с нами. Наши родители в воспитании наших детей участие не принимали, разве что только в отпуске. А так, где бы мы ни были, где бы ни служили, мы справлялись сами. Жена посчитала так: «Я должна быть там». Юра еще маленький, оставлять с родителями, а он все время «мама, мама», а надолго ли она едет, она не знала. Приехала, взяла ключ от квартиры сослуживца двухкомнатной (это командир батареи мой, его семья была в Полтаве), а там было, на чем спать, с чего есть, и с продуктами не было проблем. Потом в течение 2-3 дней она получила еще свою жилплощадь.
Вообще в Фергане как одна дружная семья жили, знали, что мужья на войне, и жены собирались и помогали друг другу решить какой-то вопрос. Вот и соседки помогли Валюше присмотреть за детьми. А она поехала в госпиталь, когда выяснилось, где я.
- Что чувствовали, когда увидели жену?
- Словами не передать. Главное, что жена говорила: «Все равно я не верила, что ты погиб, не могло так быть. Я бы почувствовала, если бы тебя не было».
- Вот это настоящая любовь, такое родство душ...
- Мы до сих пор так чувствуем друг друга. Я что-то подумаю, а она уже это говорит. Или она только подумает, а я уже сказал.
- Дети Вам обрадовались?
- У меня до сих пор сердце сжимается, когда вспоминаю встречу с детьми. Тогда старший сын сразу «папа, папа», а младшего брать на руки, а он плачет и показывает на фотографию: «Папа вот, а это дядя». И потом по улице идем в Фергане, он отбегает, а потом бежит: «Лови, дядя-папа». Люди оборачиваются – какой дядя-папа? До сих пор Юрке говорю, что он меня дядя-папа называл. Потому что, когда я уезжал, он одно запомнил, а потом немножко повзрослел, 5 месяцев прошло, он на фотографию показывает - там папа один, а тут другой. Но потом ничего, когда папа вернулся, все стало нормально.
Эпилог солдата на пенсии
 - Я счастлив. Подполковник. Хоть и на пенсии, но работаю. Ведаю кадрами. В Купянском горисполкоме я начальник отдела кадров. А жена - самый секретный человек, старший инспектор по мобилизационной работе. Она ведает секреткой, готовит документы, что касается мобилизационной работы. То есть какая-то часть вроде от военного осталась, она у меня старший прапорщик.
К сожалению, за то, что служишь и отдаешь свои лучшие годы, сейчас совсем по-другому относятся. Обидно. Все-таки у меня 25 календарей отданы военной службе, более 33 лет выслуги получается, и то я считаю, что на данный момент армия наша деградировала. То есть не дает знаний, и нет от нее отдачи. Если нет нормальной плановости или перспективы проведения реформ, что касается не только оплаты, но и модернизации армии, техники и всего прочего - все на старом уровне, то о чем можно говорить? А в милиции тем более, когда сами же начальники заставляют идти на какие-то незаконные действия. Я считаю, это неправильно. Какая может быть тогда милиция? У нас сейчас везде, куда ни кинь, все повязано…
Вообще мне по жизни повезло, что у меня такая семья. Что у меня стойкая супруга, которая перенесла все трудности и лишения и которая во всех тяготах и лишениях со мной. Это по жизни мне повезло, мы уже 35 лет вместе.
У нас трое внуков. И старший внук все время к деду тянется. В выходные он все время проводит у нас. С дедом на рыбалку, с дедом что-то строгать-пилить, говорит: «Я иду к деду и будем делать то-то, я буду ему помогать».
Хорошо, когда у тебя большая семья. Мы с Валентиной нормально воспитали детей, дали им образование, они стали полноценными членами нашего общества, приносят определенную пользу для города, государства. И я горд тем, что они понимают жизнь.
Джерело: http://«Оплот-инфо» |